Фаворитка короля - Страница 123

123

— Он нездоров и не в силах явиться на ваш зов.

— Мне нужно с ним посоветоваться. — Король не собирался отступать, отчаянно пытаясь подняться из кресла. Я вздохнула. — Я хочу сегодня же поехать к нему, Алиса…

— Раз так, поедете…

Я не смогла удержать его, поэтому постаралась облегчить, насколько возможно, эту поездку в Кеннингтон. Сама я с ним не поехала: теплый прием меня там не ждет, зачем же добавлять Эдуарду огорчений, если между мной и Джоанной произойдет новая бурная стычка? Я лишь молилась о том, чтобы принц успокоил своего отца лучше, нежели удалось мне.

Сама же я делала распоряжения на случай возможных серьезных неприятностей. Уже нельзя было убаюкивать себя иллюзиями, будто Латимеру, Лайонсу и Невилю удастся ускользнуть от парламента безнаказанными. А когда падут они…

Мое имя в обвинительных речах де Ла Мара пока не упоминалось. Пока — но рано или поздно это случится. Я не сомневалась, что час расплаты придет и для меня. Я велела отвезти меня по Темзе в Палленсвик: мера предосторожности, чтобы оказаться подальше от Вестминстера. В данном случае осмотрительность была самой лучшей линией поведения. А как это скажется на слабеющем разуме, да и на телесном здоровье Эдуарда — если вдруг исчезнет привычный и надежный центр его нынешней жизни? Возможность посетить Палленсвик, самое любимое из всех моих имений, вновь побыть с моими девочками впервые не наполняла меня радостью. Над головой неотступно висела черная туча, созданная стараниями де Ла Мара.

«Грозовые тучи. Вороны — вещуньи грозы».

Эти слова, сказанные Виндзором в момент озарения, вспомнились мне сейчас. Надо мной тучей нависло предчувствие роковых бедствий.

Шли дни, приносившие все новые зловещие предчувствия, и я начинала дрожать от страха. Даже находясь вдали от двора, разве могла я не замечать грядущих опасностей, навостривших на меня зубы, словно сорвавшийся с поводка алаунт? Мне не требовались услуги предсказателя или моего лекаря, который тоже неплохо умел истолковывать знамения. Я сама, напряженно затаившись в Палленсвике, видела эти знамения, и нервы у меня натягивались все туже. Как странно! У ног моих безмятежно спала Отважная, видя в сладких снах кроликов и мышей. В сундуке на втором этаже лежал забытый кинжал, подаренный мне Виндзором. Опасность, грозившая мне, исходила не от затаившегося с кинжалом убийцы, а от тяжелой руки закона.

Три королевских министра предстали перед судом — по упрощенной процедуре, без участия присяжных, — их отстранили от занимаемых должностей, а равно лишили всего имущества. Приговорили к заключению в тюрьму, поскольку требования смертной казни затихли: даже сам де Ла Мар не смог представить никаких доказательств их измены. Эти люди не совершили измены против короля и государства, если не считать изменой, разумеется, приобретение лишнего кошелька с золотом, а если считать, то казнить нужно было поголовно всех государственных чиновников. Заключение их в тюрьму было сочтено справедливым наказанием. Вот и награда за службу королю, вот и цена, которую пришлось уплатить Латимеру, Невилю и Лайонсу за свои связи с Джоном Гонтом и Алисой Перрерс!

Пресвятая Дева! Неужто я — следующая жертва? Гонту, сыну короля, ничто не грозило, а вот фаворитка короля — это подходящая мишень. И я могла закончить свои дни в темнице.

Мыслями я снова — как часто в те дни — обратилась к Ирландии.

Знал ли Виндзор о моих горестях? Глупо, конечно, но мне нравилось мечтать о том, как он скачет мне на помощь. Делать этого он, разумеется, не станет, да и находится слишком далеко, чтобы протянуть мне руку помощи. Я отогнала от себя сладкое видение: вот он заключает меня в объятия, вот он защищает меня от нападения. Слишком больно было мечтать об этом, когда у меня самой в руках не было для защиты никакого оружия. Эдуарду я дала все, что только могла: молодость, тело, детей. Неколебимую верность. А теперь осталась совсем одна.

Потом, как неизбежно должно было произойти, мне доставили бумагу со зловещей красной печатью. Пришлось сесть, потому что ноги отказывались меня держать, и я прочитала адресованные мне обвинения де Ла Мара. Когда я пыталась постичь их невероятное количество, боль запульсировала у меня в висках. Что же такого они сочинили, дабы лишить меня возможности жить на свободе?

Ах!.. Боль стала тише, стоило мне прочитать первое из обвинений. И дышать стало легче. Этого обвинения следовало ожидать, ничего способного сбить меня с толку и повергнуть в ужас. На это я смогу им ответить. Смогу защитить себя. Это, в конце концов, не так уж и страшно…

«Ежегодно изымала из королевской казны по три тысячи фунтов в свою пользу».

Откуда они взяли эту цифру? Кроме того, что дарил мне Эдуард, никаких других денег я не получала. Ничего не украла. А король имеет право делать подарки любому, кому сочтет необходимым, если же я и занимала деньги на покупку того или иного имения либо прав на повинности, это всегда делалось с согласия самого Эдуарда. Кроме поместий в Хитчине и Пламптон-Энде, купленных мною в том же 1376 году, когда Эдуард унесся разумом в неведомые дали. И все займы я неизменно возвращала — ну, хотя бы по большей части… Если чего и недоплатила по недосмотру, пусть парламент признает меня виновной в мошенничестве или хищении по этим двум пунктам.

«Присвоила себе драгоценности королевы Филиппы. Носит их открыто. Бесстыдно демонстрирует свою порочную связь с королем».

Да, ношу. Да, у меня нет стыда. Разве не Эдуард дал мне эти украшения? Здесь нет ничего противозаконного. Я продолжила читать.

123