Фаворитка короля - Страница 126

126

— Вашего лекаря подвергли… э-э… некоторому давлению… чтобы он рассказал то, что ему известно. — Уикхем явно знал, о чем говорит. — И обвинения полились из него, как вешние воды в разгар половодья.

— Его пытали?

— Насколько мне известно, да.

Дело приобретало опасный оборот. Сколько раз уже бывало так, что женщину, которая кому-то мешает, обвиняли в сговоре с дьяволом, а затем подвергали смерти через утопление либо от нестерпимых мук на костре… Я сильно вздрогнула, хотя на дорожках между клумбами было очень тепло.

— Я не ведьма, — упрямо повторила я.

— Тогда позвольте поведать вам, мистрис, какие на этот счет ходят слухи.

Уикхем увлек меня дальше по дорожке, пока мы не дошли до самой середины сада и не оказались по обе стороны от солнечных часов, глядя друг на друга. Повторялась старая как мир история, которую излагали с замечательной (и пугающей) точностью. Среди залитых солнцем лужаек и клумб стояли блудница и священник, а я ощущала, как на мне готова сомкнуться зубастая пасть смерти.

— Итак, позвольте мне просветить вас, чтобы не осталось никаких сомнений, — сухо начал Уикхем, суровое лицо которого не было лишено сочувствия ко мне. — Если удастся, они постараются затравить вас до смерти, Алиса. — Уикхем умел облекать мысли в слова — вероятно, потому, что так долго читал проповеди осужденным.

— Откуда они добывают улики? — поинтересовалась я.

— От Джона де Ла Мара, брата спикера — вы подумайте, какое совпадение! — быстро объяснил Уикхем. — Он побывал в Палленсвике, прихватив с собой ночной горшок с мочой. Просил, чтобы помогли определить болезнь, которая ему досаждает, — и ваш лекарь, будучи человеком благочестивым и милосердным, согласился.

— Отец Освальд всегда отличался поразительным легковерием! — заметила я с раздражением. — Он что, ничего не заподозрил?

— Вероятно, ничего. Его привезли в Лондон и подвергли допросу. У меня нет сомнений, что к нему применили пытку. — Уикхем проследил за щеглами, перепархивавшими с куста на куст. — Ваш замечательный лекарь сознался в самых разнообразных действиях, каковые производил по вашему наущению.

— В последний раз он готовил мне мазь, потому что я обморозила руки.

— Дело куда хуже, — мрачно хмыкнул Уикхем. — Мало-помалу стали утверждать, что вы сами были там, в Палленсвике. И что вы побледнели, когда увидели, как арестовали вашего сообщника.

— Бог свидетель! Меня там не было!

— Думаю, Бог к этому не имеет никакого отношения, скорее уж дьявол. Это ваш лекарь утверждает, если ему верить, конечно.

Уикхем прищелкнул пальцами, а я стала обдумывать то, что мне вменяли теперь в вину, — это уже куда серьезнее, чем хищения или мошенничество. Казалось, эти обвинения пропитали самый воздух в очаровательном саду душной вонью некромантии. Все это ложь, конечно. И доказать ничего невозможно, только вот показания отца Освальда роют мне могилу.

— Лекарь ваш утверждает, что по вашему приказу он изготовил две фигурки — вашу собственную и его величества — и связал их вместе, чтобы вы и в жизни оказались связаны неразрывными узами. Отсюда и страсть Эдуарда к вам. Это не я придумал — это они так утверждают. Далее, ваш лекарь изготовил для вас два кольца с колдовскими свойствами, а вы надели их на пальцы Эдуарду. Одно освежает память короля, чтобы вы неизменно были на первом месте в его мыслях. Другое же вынуждает его позабыть обо всех, кроме вас самой. Еще же он готовил приворотные зелья, собирая травы для них в полнолуние, — опять же по вашей просьбе, чтобы приворожить короля. — Он сделал паузу, внимательно глядя на меня. — Похоже, дел у вас хватало, мистрис Перрерс.

— А то нет? И вы всему этому верите?

— Кроме того, — пожал плечами Уикхем, — он признался, что готовил для вас колдовское зелье, дабы вы могли чаровать Гонта и принца Уэльского своей корысти ради.

— Что, обоих? — прохрипела я.

— Да.

— Немного же чести от этого отцу Освальду. — Я и не знала, смеяться мне или рыдать от чудовищной нелепости обвинений. — В попытках склонить принца Уэльского на свою сторону я потерпела полное поражение, а Гонт — союзник непредсказуемый и ненадежный, им движет только стремление достичь собственных целей.

Мы помолчали. Швыряться мне было совершенно нечем.

— Спикер выжимает из этого все, что только можно, — подвел итог Уикхем.

— Конечно, а как же иначе? — Я попыталась вычислить следующий маневр в этом сражении, потому что, без сомнения, это и была битва не на жизнь, а на смерть. — И что же сделали с моим несчастным лекарем?

— Его в плачевном состоянии отправили назад, в аббатство Святого Альбана, чтобы с ним там разобрались его непосредственные наставники. Он им больше не нужен, мистрис. Им нужны вы. — Уикхем холодным взглядом посмотрел мне в глаза. Я ждала, когда он начнет порицать меня, но не дождалась. Значит…

— Вы были так добры, что сообщили мне обо всем, — сказала я, поглядывая на сверкающие металлом солнечные часы, отмеривающие минуты нашей беседы. А мне казалось, что прошло уже много часов с того мига, когда Уикхем впервые произнес слово «некромантия» и мой мир превратился в царство страха. Но тень от часов едва успела чуть сдвинуться за это время, а теперь набежали тучки и закрыли солнце. — Однако вы так и не сказали, верите вы сами этим обвинениям или нет.

— Грех алчности — возможно. Грех гордыни — наверняка…

— Ах, Уикхем!.. — Он что, станет перечислять все мои прегрешения?

— Но колдовство? Нет, не верю. Думаю, вы очень сильно любите короля. Сомневаюсь, чтобы вы решились так или иначе причинить ему вред.

126