Фаворитка короля - Страница 110

110

— Это поистине необъяснимо, не могу не согласиться с вами, — сказала я ровным голосом. Не стала защищать ни свое происхождение, ни внешность, только вырвала у нее свою руку. — Но в любви моего господина ко мне нет ни капли колдовских чар, как не было их и в моем подарке. — Я растерла ногой остатки цветочной пыльцы на полу. — Однако если бы мой муж страдал так, как ваш, миледи, я прибегла бы и к помощи дьявола, лишь бы облегчить его страдания. Я бы перевернула все вверх дном отсюда до самого ада, коль это принесло бы моему мужу благодатный ночной сон и умерило бы его боли.

— Убирайся.

— До свидания, миледи. — Я сделала реверанс.

— Убирайся сейчас же, не то я представлю властям доказательства того, что ты пыталась опоить меня колдовскими зельями.

— Все ваши доказательства ничего не стоят. — Ради спокойствия Эдуарда я не позволяла себе дать волю гневу.

— Прочь с глаз моих.

Я ушла. И больше не пыталась помириться с ней. Слишком острая ненависть снедала Джоанну. Эдуарду о нашей беседе я не сказала ни слова. Он не заслужил, чтобы на него взваливали еще и эту ношу.

Колдовство. Злые чары.

Полные яда обвинения жужжали у меня в голове, как назойливая пчела, что вьется над цветком наперстянки. У Джоанны не было никаких доказательств, которые она могла бы использовать против меня. В этом-то я была совершенно уверена, потому что никогда в жизни не прибегала ни к каким чародейским уловкам, но обвинение было чересчур серьезным, чтобы не придавать ему значения.

Доказательства можно ведь и подделать, разве нет?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Виндзора я в аудиенц-зале застала врасплох. Пресвятая Дева! Если я и сумела немного вывести его из обычного состояния невозмутимости, то он просто ошеломил меня. Я была так поражена, что еле на ногах устояла.

Начиналось все не слишком хорошо. Двор, то и дело переезжавший с места на место, перебрался из Вудстока в Шин, куда из Франции прибыла весьма представительная делегация — вести переговоры о долговременном перемирии. Я сочла нужным вмешаться. Следуя моему указанию, Латимер отослал делегацию прочь.

— Это опасный шаг, мистрис Перрерс! — раздался голос где-то совсем рядом.

— Что вы хотите этим сказать? — вопросила я, досадуя в равной мере и на отъезжающих высокородных французов, кипящих от злости, и на Виндзора.

— Такое не понравится народу.

— Что именно?

— То, что вы сами решаете, кого допустить к королю, а кого не допускать.

— Вы полагаете, я сама об этом не догадываюсь?

Как могла я не догадываться? Мы с Латимером уже не впервые становились между королем и теми, кто желал прибегнуть к его суду или защите. Нужен ли мне Виндзор для того, чтобы я узнала, какое недовольство это все вызывает? Ну, что до недовольства… Я сердито посмотрела на стоящего рядом мужчину. Его присутствие вызывало у меня недовольство. И его мнение тоже. В тот миг буквально все в Вильяме де Виндзоре раздражало меня.

— Вы играете с огнем, — заметил он. Впрочем, это было понятно и без его логических выводов.

— Мне это известно.

— Вы сами вкладываете оружие в руки тех, кто мечтает с вами разделаться.

— Скажите мне хоть что-нибудь такое, чего я еще не знаю.

— Зачем же тогда вы так поступаете?

Если ему так хочется, пусть думает обо мне плохо. А он стоял, смотрел на меня, и в глазах его таилось какое-то подозрение, что отнюдь не смягчило моего дурного настроения.

— Я не стану говорить сейчас с вами! Я не обязана отчитываться перед вами в своих поступках!

И вдруг мною ни с того ни с сего овладело непреодолимое желание, чтобы он обвил меня руками, а я могла бы крепко прижаться к нему. Ничего бы не пожалела за краткий миг успокоения, за ощущение того, что я не одинока. Мне хотелось, чтобы он погладил меня по руке, как гладят мягкую кошачью шерстку, сплел свои пальцы с моими и сказал, что все будет хорошо…

Какое там «хорошо»! Я тут же отступила от него на шаг-другой, подальше от греха, содрогаясь от сознания того, что допустила такую слабость. Никогда и ни за что не должен Виндзор увидеть, какой сумбур царит в моих мыслях. Не стану просить прощения. Ничего не буду объяснять. Почувствовала его внимательный, пронизывающий меня насквозь взгляд и поспешила к Латимеру и разгневанным послам, лишь бы оказаться подальше от Виндзора. Горячие слезы душили меня, и я не была уверена, что сумею долго держать себя в руках.

Виндзор остановил меня самым простым способом: он загородил мне дорогу.

— Идите за мной, — коротко приказал он.

— Не пойду!

Не обращая на это внимания, он взял меня за руку и заставил выйти из опустевшей уже аудиенц-залы.

— Да отпустите же меня! Или вы хотите, чтобы о нас стали шептаться по всему дворцу? — Он выпустил мою руку, но я все равно шла за ним, понимая, что он снова меня заставит, если я буду упрямиться. — Куда это мы идем?

Не получив никакого ответа, я молча шла с ним рядом, все еще переживая недавнее столкновение, вспоминая недоверчивые взгляды французов, когда Латимер предложил им вести переговоры с ним, а не с королем, а еще более раздражаясь из-за того, что Виндзор взялся судить о побуждениях, коими я руководствовалась. Когда же я увидела, что он привел меня в коридор, ведущий к наружной двери, то заартачилась и встала на месте.

— Не пойду!

— Ну почему так трудно убедить женщину что-то сделать? Когда мужчина в первую очередь заботится о ее жизненных интересах? — воскликнул Виндзор, вернулся и навис надо мной в узком проходе всем своим ростом и массой.

110